Лейб-гвардии майор - Страница 9

– А может, оно и к лучшему, что не узнали? – заметил Михайлов.

Я вздохнул. Возможно, он прав. В голове забрезжило смутное предположение. Ушаков, отправляя нас в эту командировку, велел ни при каких обстоятельствах не предавать гласности тот факт, что мы находимся на русской службе и выполняем его задание. Политика есть политика. Джентльменам в белоснежных перчатках в ней делать нечего. Не удивлюсь, если генерал-аншеф для подстраховки отправил вслед за нами других людей, целью которых является наше устранение, если что-то пойдет не так. Вполне логичное решение. Нет человека – нет проблемы. Только не надо приписывать это выражение Иосифу Виссарионовичу. Это еще задолго до него придумали и в жизнь воплотили.

До поры до времени «контролеры» – назову их так – помогают нам. Устранили Потоцкого, как только стало ясно, что жизнь Карла в опасности. Действовали грязно, рискованно, но вполне эффективно. Ужас, как не хочется быть следующей мишенью.

Хотя… вдруг это паранойя? Впрочем, как говорили мне в армии: лучше перебдеть, чем недобдеть. Будем действовать с учетом новых обстоятельств, только и всего.

Я велел Михайлову ухаживать за раненым Карлом, а сам с остальными гренадерами отправился на поиски лавки Микульчика. Выяснилось, что до нее рукой подать.

За прилавком стоял разбитной приказчик, из тех, которые умеют так обслужить покупателя, что случайный человек, зашедший, чтобы переждать дождь, обязательно выйдет с солнечными очками. Но, услышав, что мы хотим поговорить с хозяином, не стал упираться и привел круглолицего купца со щеками как у хомяка.

– Что вам угодно, господа? – Микульчик смотрел на нас с опаской, понимая, что мы вряд ли явились к нему за покупками.

Говорил он на польском, но, когда я сказал несколько фраз на немецком, купец с легкостью перешел на этот язык:

– Итак, чем могу служить, благородные рыцари?

– Я приехал сюда, чтобы осведомиться о здоровье пана Дрозда, – произнес я слова пароля.

– О, у меня для вас радостное известие: пан Дрозд пошел на поправку и в честь своего выздоровления собирается пожертвовать деньги на новый костел.

Я кивнул, будто на самом деле радовался приятной новости. Этот отзыв означал, что все в порядке, надо договариваться о встрече с проводником.

– Как бы мне с ним свидеться?

– Скажите, где вы остановились, и пан Дрозд лично явится к вам с визитом, – продолжил купец.

Я сказал, что мы остановились на постоялом дворе и занимаем одну из комнат, назвал номер.

– Понятно. – Круглое лицо торговца расплылось в угодливой улыбке. – Пан Дрозд будет поставлен в известность сразу, как только я его увижу. Не сомневайтесь. Мое слово тверже камня.

– Пан Дрозд в городе? – осторожно спросил я.

– Еще нет. Наверное, что-то его задержало в пути, но в этом ничего необычного нет. Мы обговаривали только приблизительные сроки. Я ожидаю его приезда со дня на день. Не беспокойтесь, думаю, он появится у вас не позднее послезавтра, – заверил купец.

– Спасибо, господин Микульчик, – поблагодарил я. – Буду всецело на вас надеяться.

Названный срок меня устраивал. Если верить доктору, как раз к тому времени Карл должен поправить свое здоровье, а лишний «штык» никогда не помешает.

День закончился, не в пример предыдущему, тихо и спокойно. Мы поужинали и легли спать без приключений.

Пан Дрозд явился только через сутки после того, как лекарь решил, что с раненым действительно все в порядке и он может хоть на руках ходить. Мы как раз праздновали это событие, когда в дверь постучался высокий шляхтич с длинным чубом и физиономией бандита с большой дороги.

– Я буду пан Дрозд, – представился он. – С кем имею дело?

– Бароны фон Гофен и фон Браун с челядью, – пояснил я.

– Вы не московиты? – удивился шляхтич.

– А кого вы ожидали здесь увидеть?

– Кого угодно, только не немцев. Мне сказали, что я должен проводить людей русской императрицы. Я почему-то думал, что сюда пришлют московитов.

– Не хочу вас расстраивать, но мы – курляндцы, хотя среди наших слуг есть и русские. Надеюсь, этот досадный факт не помешает вам выполнить поручение Чарторыжского?

– О, я бы выполнил свой долг, даже если бы увидел перед собой мавров. Это мой крест, – усмехнулся поляк. – Хотя вы не представляете себе всех трудностей вашей задачи.

– К трудностям нам не привыкать, но, прошу вас, прежде чем мы двинемся в путь, расскажите, что нас ждет.

– С превеликим удовольствием! Если закажете доброго вина или хмельного меда, я буду заливаться соловьем хоть до самого утра, – заулыбался шляхтич.

– Приглашаю разделить с нами трапезу, – предложил Карл.

– Что же, после долгой тряски на лошади аппетит мой столь разыгрался, что я без колебания приму ваше приглашение. Да и где еще могут поговорить и познакомиться поближе благородные паны, кроме как за накрытым столом?! С удовольствием осушу в ваше здравие кубок, и не один, – подмигнул пан Дрозд.

Хоть и не хотелось вновь предаваться Бахусу, все же пришлось откупоривать вино и разливать по бокалам, благо нам никто не мешал. После истории с возвращением пана Потоцкого остальные постояльцы приутихли и перестали колобродить. Устают все, даже пьяная шляхта.

К полуночи, благодаря словоохотливому проводнику, я узнал многое о цели нашей поездки. Оказывается, фальшивомонетчики нашли себе тихое и спокойное пристанище по соседству с деревней староверов.

Народа, придерживавшегося старых канонов, в Польше хватало. После реформ, затеянных патриархом, Русская православная церковь раскололась на два враждующих лагеря. Власти встали на сторону реформаторов, и хотя сочувствующие были даже на самых верхах, людей, которые предпочитали креститься двумя перстами, постоянно подвергали серьезным притеснениям. Вот почему староверы бежали из России на территорию соседней Польши. По некоторым прикидкам, страну покинуло больше ста тысяч человек. Цифра немаленькая, а если учесть потрясающую работоспособность и фанатическое прилежание старообрядцев, становится ясно, какие убытки терпела имперская казна, лишившаяся стольких подданных. Российские староверы платили удвоенный подушный оклад, для них существовало много разнообразных запретов, нарушение которых каралось огромными штрафами. Понятно, что империи было невыгодно терять такой источник доходов.