Лейб-гвардии майор - Страница 83

Еще хуже стало, когда мы сошлись поближе. Как я ни старался оттянуть этот момент, но… Это неизбежно, если приходится проводить много времени вместе. Мы подружились, я узнал принца и его адъютанта с нескольких сторон, стал ему симпатизировать. Мои подопечные не были ангелами во плоти, у них хватало недостатков, но такой печальной участи, которую им уготовили после елизаветинского переворота, они не заслужили. Я стиснул зубы и пообещал не допустить столь вопиющей несправедливости. Пусть у этих парней жизнь сложится иначе, и желательно в разы лучше. Если благополучный исход зависит от меня, я приложу к этому все усилия!

С каждым днем принц нравился мне все больше и больше. Он умел отличить честь от гонора, никогда не жаловался, если я был слишком строг. В благородных жилах текла благородная кровь.

Принц последовал моему совету и отправил почти всю свиту назад, в Санкт-Петербург. Остались только Геймбург и два пажа. Личный врач перешел в подчинение к главному лекарю батальона Вихману. За это Антон Ульрих получил личную благодарность от Бирона. И вроде не такое уж великое событие, но с каким неприкрытым удовольствием принц слушал его слова.

Все переходы юноша проводил в седле. Это далеко не так просто, как кажется. Достается и коню, и всаднику. Но надо терпеть, и принц терпел, а ведь нагрузка на его пока далеко не богатырские плечи легла нешуточная. Но иначе было нельзя, время летело вперед, мы не имели права растрачивать его впустую. Каждая упущенная минута шла в актив врагу, делая призрак будущего переворота отчетливым и явным.

Как только гвардейцы останавливались на привал, я отпрашивался у Бирона и приходил к палатке принца. Начинались тренировки с полной выкладкой, до изнеможения. Только так мы могли добиться впечатляющих результатов, а они были очень нужны, в первую очередь принцу. Лишь при этом условии он мог стать другим: не размазней-рохлей, а крепким стопроцентным мужиком. И плевать, что у нас не было тренажерного зала – гири, штанги и тренажеры с успехом заменялись подручными средствами: пушечными ядрами, камнями, дровами и перекладиной в виде первого подвернувшегося толстого сука на дереве.

Я гонял королевскую особу до седьмого пота. Принц бегал, прыгал, отжимался на кулаках и пальцах, крутил солнышко и качал мускулатуру. По-моему, он еще умудрился и подрасти на пару сантиметров. Но тут скорее виной его молодой возраст.

Кроме обычной физподготовки не забывали о прикладных вещах вроде фехтования, стрельбы и… бокса.

Кирюха сшил несколько комплектов кожаных перчаток (уж чего-чего, а с кожей в обозе проблем не было), набил конским волосом для смягчения ударов. У Майка Тайсона, понятно, были покруче, но нам на первое время сойдет.

Я постучал по раскидистой березе, как по боксерской груше, и, удовлетворившись результатом проверки, пошел к Антону Ульриху.

Гренадеры, охранявшие принца, доложили, что этой ночью их королевское высочество изволило быть у маркитанток. Я сразу понял, откуда ветер дует. Неугомонный Геймбург сумел-таки подбить Антона Ульриха на приключения. Ах, молодость, молодость! Ты так прекрасна в своей безалаберности!

Читать нотации и блюсти мораль в мои обязанности не входило, к тому же после истории с Линаром принц имел полное право отплатить цесаревне Анне той же монетой. Лишь бы не как в том анекдоте: «Ах, я бы ему мстила и мстила!»

Кровь у принца бурлила горячая, гормоны играли. Ничего экстраординарного не случилось. До принцессы и императрицы похождения герцога Брауншвейгского не дойдут. Волновало меня лишь одно: жутко не хотелось, чтобы молодой человек привез из похода полный букет заболеваний, не имевших ничего общего с боевыми ранами. До изобретения антибиотиков венерические болезни лечились весьма сомнительными методами, поэтому телесное здоровье принца вызывало вполне естественные опасения. Поговорю с лекарем, чтобы он устроил его высочеству маленький профилактический осмотр.

Изможденный ночными подвигами принц спал на лавке, не снимая походный камзол. Верный Геймбург храпел на полу, используя вместо подушки грязный ботфорт его высочества.

Разбудить парней было непростым делом, признаюсь, я чуть не отчаялся. Слова не действовали. Орлы дрыхли так, будто всю ночь таскали мешки с цементом.

– Видать, заездили их бабы, – с видом знатока сказал один из гренадер.

Он глядел на спавших дворян с нескрываемой завистью.

– Много себе позволяешь! – прикрикнул я на него и велел убираться вон.

С большим трудом все же удалось поднять парней на ноги. После обливания холодной водой принц встряхнулся и превратился в адекватного человека, а вот с Геймбургом пришлось повозиться. Подполковник считал, что я не имею никакого морального и физического права обращаться с ним столь неподобающим образом, и отчаянно сопротивлялся. Разумеется, со мной спорить сложно, могу задавить не только авторитетом, но вот терять драгоценные минуты на препирательства… Если бы не принц, даже не знаю, что бы с ним сделал.

– Геймбург, прекращайте дурацкую возню. Делайте, что велено адъютантом господина Бирона, – приказал Антон Ульрих.

Адъютант бросил на меня неприязненный взгляд, но свою порцию ледяной воды выдержал стоически.

– Вот что, господа, – сказал я после того, как молодые люди насухо вытерлись полотенцами, – боюсь, что мы слишком мало занимаемся.

– Почему мало? – удивился принц.

– Потому что у вас еще остаются силы на амурные приключения. Моя вина, не спорю, но я исправлюсь. Совершенно логичным шагом будет увеличение нагрузки. Так что я вас поздравляю: с этого дня займемся с вами боксом.